Богемный Париж… На Монмартре бродят толпы туристов, пытаясь встретить призраков Пабло Пикассо и Амедео Модильяни, Эдит Пиаф и Жоржа Брассенса. Но натыкаются друг на друга. Японцы на американцев, а немцы на итальянцев, русские на русских.
Миф о парижской богеме очень силен. Идут десятилетия, а люди, живущие в разных странах, все не могут поверить, что великие символы французской культуры давно уже покинули Монмартр. Остались только их образы, растиражированные на потребу туристам.
Туристы возвращаются домой, уверенные в том, что причастились к манящей, дивной, странной жизни тех времен. К жизни, когда Пикассо ложился спать, не поужинав, а «Воробышек» Пиаф, только начинала мечтать о славе «Монмартрского соловья».
Стоит ли их разочаровывать? Наверно, нет.
Богемный Париж – Монмартр
Прежде всего, потому что, что место-то на самом деле очень красивое. С террасы Сакре-Кер открывается великолепный вид на Париж. В ясную погоду весь город как на ладони. У Монмартра до сих пор сохраняется характер, отличающий его от всех других районов Парижа. Впрочем, все парижские «аррондисманы» (округа) разные… Холм Монмартр до 1860 года не входил в пределы французской столицы, это была отдельная деревня. И деревенскую атмосферу до сих пор можно почувствовать в маленьких улицах и задних дворах, куда туристы забредают редко. На улице Трех Братьев, Норвен, Лепик, в глубоких дворах «вилл». В Париже «виллами» называются вовсе не жилища богачей, а замкнутые дворы, куда выходят несколько домов). Эту атмосферу можно почувствовать даже на кладбище Монмартр.
Здесь до сих пор иногда можно увидеть огородики и траву, пробивающуюся между камнями брусчатки. Но непарижанин вряд ли знает эти места. А настоящих монмартрцев, «Montmartrois», осталось немного. Я горжусь тем, что я «монмартруа», еще мой прадед, выходец из Оверни, держал на улице Аббесс маленькое «cafe-charbon». Там он торговал спиртным, вином и углем для жестяных печек местных жителей. Возможно, туда иногда захаживал испанский голодранец Пикассо выпить свой абсент. Я готов поверить моему деду, считавшему, что у монмартрцев другой акцент, чем у прочих парижан. Но и я теперь покинул «Холм» и поселился в другом «аррондисмане», подальше от орд туристов.
Лучшее место для художников
Париж всегда был лучшим местом для художников. Богемный Париж начинался с Монмартра по простой причине: жилье там стоило очень дешево. Но и какое это было жилье! Знаменитый дом «Бато-Лавуар» (кораблем, «bateau», он назывался из-за несуразной внешности) на площади Эмиль-Гудо… Давно уже снесенный, был настоящим клоповником. Трухлявые стены, туалеты и вода во дворе, а уж про душ и речи не шло… Его жители, ныне вписанные в золотые страницы истории литературы и искусства, не всегда могли заплатить и за такое жилище. И когда дела у них начинали идти получше, они спускались с «Холма» и подыскивали себе места покомфортабельнее. Кстати, после революции в России нищие эмигранты тоже селились на Монмартре. Например, кавказцы из так называемой «Дикой дивизии». В начале 20-х годов они устроили дикую резню с местной шпаной, выходцами из Корсики: кто-то из корсиканцев обидел «русского». Старожилы «Холма» до сих пор вспоминают эту полулегендарную историю.
Теперь есть «Музей Монмартра», есть и декоративная «Republique de Montmartre» со своим президентом и правительством. Любой желающий за вполне разумную сумму может получить бумагу с внушительными печатями, удостоверяющую, что он является ее гражданином.
На площади Тертр сотни членов «Ассоциации художников Монмартра» продают туристам картинки с пейзажами, обнаженной натурой, всевозможные сувениры. Тут же рисуют портреты и шаржи. Такие места есть во всех больших городах. Если сравнить с Москвой, то Тертр — это парижский Арбат. «Ah Montmartre, mon Montmartre, t’es ma patrie…» мог бы спеть по-окуджавски «монмартруа». Но, как я понимаю, истинных арбатцев в Москве все меньше. И на «Холме» сейчас уже трудно найти его потомственного жителя. Он стал слишком дорог и его почти затоптали приезжие.
Богемный Париж уже не тот, но все равно приходите…
В круглосуточных ресторанах вокруг площади Тертр готовят еду, которую парижанин есть не станет. Легендарное кабаре «Lapin Agilе» («Ловкий Кролик») давным-давно стало аттракционом для невзыскательных приезжих. Двойники Эдит Пиаф без конца тянут «Падам-падам-падам», шарманщик крутит ручку ящика, и вставленный внутрь магнитофон играет танцевальную музыку 20-х годов.
Но пройтись поздно ночью или ранним утром по улицам-лестницам «Холма», полюбоваться здешним удивительным небом все же стоит. И заглянуть в маленькие винные лавочки и булочные на Аббесс или Лепик. И спуститься к Пигаль по узенькой и очень крутой улочке Жермен Пилон. Частенько там о стены отираются спинами пожилые трансвеститы, переговариваясь с соседками о налоговых проблемах. Там атмосфера старого Монмартра еще чувствуется.
Может быть, он еще воскреснет. Последняя попытка вернуть Монмартру былой образ плавильного котла культуры была предпринята в начале 90-х годов. Тогда городские власти на три года до сноса отдали молодым художникам, музыкантам, дизайнерам и стилистам огромный комплекс госпиталя Бретонно у северного склона холма. «Эфемерный госпиталь» – так был назван этот художественный муравейник – бурлил бешеной энергией. Здесь происходили самые модные концерты, молодые модельеры показывали сумасшедшую одежду, юные художники придумывали что-то невиданное. Но потом пришли бульдозеры, и теперь Монмартр украшается еще одним островом дорогих жилых домов.
Четверть века назад богема потянулась за Сену, на Правый берег, где в квартале Бобур началось строительство «Центра Помпиду», этого Лувра современного искусства. Там, где в те времена поперек заброшенных улочек на веревках сохло белье, начали обосновываться художники, писатели и прочая сопутствующая братия. Улицы Кенкампуа и Сен-Мартен, соседствующие с Сен-Дени, хорошо известной всем своими жрицами продажной любви, превратились в Мекку любителей культурных странностей. Девушки до сих пор там, некоторые галереи и модные кафе – тоже. Но площадь перед Бобуром гудит от туристского разноязычия, а квартиры в старинных домах вокруг перестраивают в сверхсовременном стиле богатые люди. Богемный Париж ушел дальше.
В Маре, и еще дальше…
Тогда богема отступила в «Болото» (район «Marais»), но вскоре городские власти начали мощную реставрацию. Цена аренды подскочила, улицы Фран-Буржуа и Тампль засияли витринами с одеждой от модных кутюрье и утварью работы постмодернистских дизайнеров. Пришлось искать себе новые пристанища. То есть перемещаться еще дальше на восток, в сторону площади Бастилии. Район это забавный. Еще с XVIII века здесь селились мебельщики. До сих пор улица Фобур-Сент-Антуан целиком занята мебельными магазинами, а фабрички, где по дедовским рецептам делались шкафы и стулья, были раскуплены околохудожественной публикой. Их переделали под жилье, мастерские, редакции и «boites» – музыкально-развлекательные заведения. В подвалах или внутренних дворах устраивались грандиозные праздники: слова «рейв» тогда еще не существовало. В барах техно-музыка и рэп смешивались с «рай» – арабским «рок-н-роллом» и «зук» – музыкой Антильских островов. Но и Бастилия к середине 90-х пала и потеряла свою богемную девственность. Сюда начали подтягиваться «чужие», на которых «бастильцы» смотрели презрительно, как истинный парижанин вообще смотрит на любого непарижанина.
Как только где-то селится богема…
Туда вскоре устремляют хищные взгляды торговцы недвижимостью. Богемный Париж был как бы авангардом для элитных районов. Французская столица превращается в город для обеспеченной и солидной публики. Разношерстным художественным кочевникам остаются пригороды, но парижский «branche», «подключенный» (так называет себя парижская «богема»), не мыслит себя вдали от городского центра.
Впрочем, и сам миф о богеме постепенно развеивается. Теперь уже мало кто верит в гениальных неудачников и нищих поэтов. Если ты гений – докажи это при помощи немедленного успеха.
Но, наверно, не стоит разочаровывать гостей Парижа. Пусть, пробираясь сквозь прадничную сутолоку на площади Тертр, они продолжают думать, что вот это и есть парижская богемная жизнь.
А Монмартр, кабаре и богема навсегда остались рядом: в мифах, легендах, да и – все равно – в жизни.
Источник: «Вояж», автор: Мишель Террье,.
